Неточные совпадения
В Левинском, давно пустынном доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый
день старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать
тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и детей выходило очень много.
— Нет, не далеко, — с жаром проговорил Алеша. (Видимо, эта мысль давно уже в нем была.) — Всё одни и те же ступеньки. Я на самой низшей, а ты вверху, где-нибудь на
тринадцатой. Я так смотрю на это
дело, но это всё одно и то же, совершенно однородное. Кто ступил на нижнюю ступеньку, тот все равно непременно вступит и на верхнюю.
— Да говорю тебе, что я в
Тринадцатую линию, по своему
делу, а не к тебе! Не пойду я за тобою. На извозчике скоро доедем. Пойдем!
— «Третье марта, да, третье марта», — отвечает другой, и его дума уж за восемь лет; он вспоминает первое свидание после разлуки, он вспоминает все подробности и с каким-то торжественным чувством прибавляет: «Ровно восемь лет!» И он боится осквернить этот
день, и он чувствует, что это праздник, и ему не приходит на мысль, что
тринадцатого марта будет ровно восемь лет и десять
дней и что всякий
день своего рода годовщина.
На другой
день утром лакей, подавая мне платье, сообщил с улыбкой, что госпожа из
тринадцатого номера родит.
В зале на столике, на рояле, на сцене горели свечи, везде по три, и первый спектакль был назначен на
тринадцатое число, и теперь первая репетиция была в понедельник — тяжелый
день.
— Должно быть, трудно писать декорации, — сказала она тихо, подходя ко мне. — А мы только что с мадам Муфке говорили о предрассудках, и я видела, как вы вошли. Бог мой, я всю, всю мою жизнь боролась с предрассудками! Чтобы убедить прислугу, какие пустяки все эти их страхи, я у себя всегда зажигаю три свечи и все свои важные
дела начинаю
тринадцатого числа.
Она тяжело дышала от волнения. А в стороне стояли три дочери, такие же, как она, худые и плоские, и пугливо жались друг к другу. Они были встревожены, ошеломлены, точно в их доме только что поймали каторжника. Какой позор, как страшно! А ведь это почтенное семейство всю свою жизнь боролось с предрассудками; очевидно, оно полагало, что все предрассудки и заблуждения человечества только в трех свечах, в
тринадцатом числе, в тяжелом
дне — понедельнике!
Мы отлично знали, что Демидов ни за что не приедет ни в понедельник, ни в пятницу, ни в другой тяжелый
день или
тринадцатого числа; но главнее всего нас выручали кресты…
Тринадцатого января, в бенефис г-на Булахова, была дана опера в трех действиях «Белая волшебница», уже давно переведенная Писаревым, кажется, с французского. Это был труд для денег: бенефициант заплатил ему триста рублей ассигнациями; все же другие водевили Писарева — были подарки артистам. К переводу «Белой волшебницы» переводчик был совершенно равнодушен, хотя он стоил ему большой работы: он должен был все арии писать уже на готовую музыку и располагать слова по нотам:
дело очень скучное.
Тринадцатого ноября этого года осталось для меня незабвенным
днем на всю мою жизнь.
— Напротив, — отвечаю, — вполне статочно и примеры тому есть: в Риме у папы в Ватикане створы стоят, что наши русские изографы, Андрей, Сергей да Никита, в
тринадцатом веке писали. Многоличная миниатюра сия, мол, столь удивительна, что даже, говорят, величайшие иностранные художники, глядя на нее, в восторг приходили от чудного
дела.
— Да, мы можем сказать, что испытали здесь всего, — продолжал он, — в сорок пятом году… ведь вы изволили быть там, капитан? Помните ночь с двенадцатого на
тринадцатое, когда по коленки в грязи ночевали, а на другой
день пошли на завалы? Я тогда был при главнокомандующем, и мы пятнадцать завалов взяли в один
день. Помните, капитан?
Когда же домой? Всех томил этот вопрос, все жадно рвались в Россию. Солдатам
дело казалось очень простым: мир заключен, садись в вагоны и поезжай. Между тем
день шел за
днем, неделя за неделею. Сверху было полное молчание. Никто в армии не знал, когда его отправят домой. Распространился слух, что первым идет назад только что пришедший из России
тринадцатый корпус… Почему он? Где же справедливость? Естественно было ждать, что назад повезут в той же очереди, в какой войска приходили сюда.
В один из вечеров, это было
тринадцатого мая, — никогда не забуду я того
дня, — случилось то, что я давно ожидала.